«Поедем, я тебя сейчас с одной девушкой познакомлю. Она три недели в больнице лежала, лечилась. Теперь уж точно за ум возьмется, и ребят ей вернут из центра», - Надежда Пахомкина садится на пассажирское сиденье, пристегивает ремень.
Воротник форменного бушлата покрылся мелкими каплями холодного апрельского дождя. Девушка потирает продрогшие руки, укладывает на колени толстую папку с делами своих подопечных. На учете инспектора по делам несовершеннолетних 19 откровенно неблагополучных теплоогаревских семей. В каждой из них она, в прямом смысле, живет.
Сегодняшний день мы проведем вместе. Проедем по домам с разбитыми окнами, зайдем в квартиры, где пахнет совсем не свежеприготовленной едой, а чем-то неприятным, увидим пьяные, непонимающие глаза матерей маленьких детей. И уедем, так и не найдя ответ, когда же они смогут взять себя в руки.
***
Калитка открыта. В просвет между металлическим штакетником виднеются горы хлама.
«Ты же говорила, она остановилась, пролечилась…»
«Я вчера вечером к ней приезжала. Сама увидишь: убралась, еды наготовила, трезвая совершенно».
Дверь в дом закрыта изнутри. Инспектор стучит в окошко и возвращается к двери. Пока еще вполне довольная и готовая впечатлить меня изменившейся к лучшей жизни матерью, Надежда рассказывает, что ее дети очень хотят домой. Двое пацанов живут в казенном учреждении уже полгода. Инспектор находится на связи с администрацией центра, потому что переживает. Пожалуй, эта совсем еще молодая девушка знает о посторонних ей ребятах гораздо больше, чем родная мать.
«Знаешь, я уже чувствую, что за дверью всё плохо, так уже много раз было, когда она не открывала на стук…»
Не в силах больше ждать, она набирает знакомый номер.
«Надь, ты дома? Открывай, мы на пороге. Что значит – зачем?! Приехала посмотреть, как живешь!»
Отозвавшись на строгий голос инспектора, на террасе звякнула щеколда. Дверь открылась, а хозяйка отошла назад, в темноту. Заслонив руками глаза от солнца, она бы хотела закрыться и от той, кто приходит вытаскивать ее на этот свет.
«Спишь? Не поздновато для 11-ти?»
«Я поздно легла, спала плохо – расплакалась, с Ванькой по телефону разговаривала…»
Пятикласснику Ваньке она начинает звонить, как только выпивает стопки три. Не разбирая, день стоит или ночь, в этих звонках она начинает плакаться пареньку на свою горькую бабью долю, оправдывая ею свое пьянство и никчемность.
«Когда в следующий раз поеду в центр, скажу воспитателям, чтобы забирали вечером у Вани телефон, чтобы ты не беспокоила его по ночам. Надь, ну как же так? Ты же вчера была трезвая! Ты готовила, у тебя так вкусно пахло!»
Сегодня в старом деревенском доме запах жареной курицы сменился жутким перегаром. Не выдержав после больницы и одного вечера, 35-летняя дама с опухшим лицом напилась дешевой самогонки.
«Мне так горько было без ребят в пустом доме, вот и выпила…»
«А ты не думала, что детей нет только потому, что ты пьешь?! Мы второй раз за полгода лечим тебя только ради того, чтобы вернуть их домой!»
В грязном коридоре нас трое. Всем по 35. Разные женщины с разной судьбой, а ведь в юности иногда встречались в общих компаниях. Вдвоем начинаем воспитывать ту, что до сих пор пьяная.
«Хорошо вам говорить, а я одна троих тяну!»
«А я не одна? Меня, что ли, много?!» - Надежда Пахомкина не выдерживает. Как она верила в свою тезку, как тащила ее из ямы, а снова получилось, что зря. Это больнее всего, как она потом признается. И на откровение сорвалась только для того, чтобы донести: по-разному жизнь складывается. Инспектор Пахомкина тоже сына без мужа растит. Парню 15. Он знает, что ни плохой оценкой, ни поведением на улице просто не имеет права подвести свою мать. Но это уж личное, будет об этом.
«Я пройду, можно?»
«Проходи, я не против»
Они давно уже на «ты», не прикрывают лживым уважительным «выканьем» свои честные отношения.
«Почему белье не сложила? Мусор в ведре стоит. Еда есть, я в холодильник загляну? Надь, к тебе газовики. Долги есть за отопление? А вообще деньги-то есть у тебя?»
Сто простых вопросов, но как же трудно найти в раскалывающейся от пьянства голове хоть один ответ!
«Ты лекарства принимаешь? Тебе же к врачу надо!»
«Оставь ты меня в покое! Ничего не хочу…»
«Я к тебе позже приеду. Ехала вот показать, что ты изменилась, новую жизнь начала…»
Пахомкина садится в машину, но видно, как ей хотелось бы остаться одной и, может, даже поплакать от безысходности.
«Вот какой с ними педагогический подход? Понимаешь, ей ведь нельзя пить. Совсем нельзя…»
Зря она так. Всю свою душу перед этой девицей выплеснула, а нужна ли ей эта душа? Сколько раз она отправляла ее в центр к ребятам. Не на что купить гостинцы – свои деньги давала. Нет транспорта – искала, на чем довезти.
Надежда Пахомкина, в девичестве Данилова, с детства мечтала работать в милиции. В сериалах, где на спящий город опускается туман, она представляла себя главной героиней, которая бесстрашно выходит из темноты с табельным пистолетом и «вяжет» опасных бандитов. Ей даже отучиться нужно было немедленно! Поэтому юридический колледж Международной полицейской ассоциации она окончила экстерном, и уже в 2008-м стала работать помощником участкового.
«Мне всё время чего-то не хватало, мало было в работе остроты, опасности этой, как в фильмах. После декрета перевели в ППС. Ну что такое ППС? Это по улицам ездить, ловить тех, кто пьяный валяется или еще не успел упасть. У меня на алкоголиков уже такой нюх был – каждую подворотню знала, где пьют, и по пьяной походке в темноте своего «клиента» узнавала. Они мне: «Надежда, ну как ты нас видишь? Совсем уж и после работы с мужиками не выпить». В общем, контингент был тот же, что и сейчас, только в их судьбу я не вникала».
В неспешном и тихом Теплом были у Пахомкиной и опасные задержания, и затяжные засады. Вместе с парнями из отдела ездила брать убийцу, который с особой жестокостью расправился с молодой девушкой. От начальства, правда, потом получила. Мол, без тебя бы разве не разобрались? Куда полезла? Что я сыну твоему потом рассказывать про мать буду?
Кстати, про сына. Пока Сёмка был маленьким, вместе с матерью на задания ходил. Теперь Семён говорит: «Я тоже в полицию пойду служить!».
В 2016-м Пахомкина стала инспектором по делам несовершеннолетних. Признается, в засаде сидеть было проще, чем защищать детей от их же родителей. Сегодня она стала гораздо смелее, чем раньше, только вот «броню» так и не отрастила.
«Представь фильтр. Всё, что ты сейчас видела, еще два десятка таких же семей «сливают» на меня. А я потом ношу в себе какое-то время, перевариваю, думаю, что со всем этим делать».
Сориентироваться в профессии, понять принцип работы Надежде Пахомкиной помогла Ольга Авилова. Секретарь районной комиссии по делам несовершеннолетних поделилась с молодым инспектором всем, что умела сама, «внедрила» в непостоянную и зыбкую среду матерей и отцов с низкой степенью социальной ответственности. Убедившись, что Пахомкина окрепла, Ольга Михайловна отправила ее брать первый в жизни девушки отказ от родительских прав…
«Я думала, что ни одна, даже самая подлая мать не может своей рукой написать отказ от ребенка. Ошиблась. Она попросила сказать, что нужно написать и где поставить подпись. Хладнокровно размахнулась ручкой по бумаге и отправилась гулять. А я не могла успокоиться и долго просто выла, держа её заявление с отказом от детей».
Глицин, валерьянка, корвалол… Став инспектором, она не перестала быть матерью и просто женщиной. После этого отказа было запланировано выступление в школе перед учениками. От дрожи молодого представителя органов внутренних дел спасал весь педагогический состав.
Сегодня Надежда Константиновна много ездит по школам. Ребята отлично знают ее и, что греха таить, побаиваются. Она всегда оказывается там, где они задумали что-то плохое: выпить, покурить, похулиганить. Вечер выходного дня или учебного – у инспектора выходных не бывает. Ну, или она сама так себе устроила.
«Я никакой не педагог, для воспитания существуют другие учреждения. Но, знаешь, мы с ребятами достигаем понимания. Не мамой, не подругой я для них становлюсь, пока мы проводим профилактическую работу с теми, кто на учете. Но добрыми товарищами, пожалуй, остаемся. Семьи бывают разными и дети в них тоже. Кому-то внимания не хватает, кого-то мать растит одна… Вообще не бывает плохих подростков, бывают запущенные. И к ним ко всем можно подобрать ключ. А вот с родителями гораздо сложнее…»
В районе по данным последней переписи проживают 2 000 несовершеннолетних. На каждые 1 400 положен инспектор ПДН. Так вот и выходит, что для двух инспекторов детей у нас маловато, а на одного уже выходит много. В 19-ти подопечных семьях растут 44 ребенка. 11 взрослых в этих семьях стоят на учете как «употребляющие алкоголь». На учете в отделе по делам несовершеннолетних состоит 17 подростков, и Пахомкина шутит, что это ее футбольная команда.
«В два раза удалось уменьшить количество «трудных» подростков, помогают разговоры в школах. Ну и если продолжать статистику, то за 15 лет мы с сыном были в относительно полноценном отпуске всего 3 раза. Это не потому, что начальство, например, строгое – я просто не хочу уходить с работы, чтобы не «запускать» относительный порядок и сложившийся режим».
По режиму получается заставить жить и некоторые семье: уговорить навести порядок, выкинуть хлам, всё вымыть.
«У меня такое мнение, что ребеночек всегда должен быть чистым, ухоженым. Очень часто объясняю это своим подопечным. На некоторых действует. Иногда те, кто выбрался со дна, говорят спасибо».
Надя опять вспомнила утреннюю неудачу с запахом перегара. А ведь она даже неродному отцу этих детей запрещала плохо говорить об их матери. Просто по-бабьи.
«В таких семьях детишки иногда отличниками растут. Они просто не допускают, чтобы еще и из-за их оценок к матери наведывался инспектор. Как они боятся, когда нас видят! Сами приберут дом, постирают, помоют и только просят: «Мамочка, вставай, пожалуйста, там из полиции пришли». Они с 10-ти лет уже взрослые. Единственные взрослые и трезвые в своем доме».
Едем в еще одну квартиру. Первая дверь, открывшаяся сегодня с первого стука. Дома бабушка и дедушка, Ярик и Артем, их мама.
«Ну, ты чего опять не в настроении? Документы ребятам оформили? Дайте-ка я сразу себе копию сделаю. Дядь Саш, обязательно пройдите с мальчиками медкомиссию – им очень нужно ходить в садик!»
Ярослав в 6 лет уже считает до сотни, Артемка знает все буквы – его братик учит. До чего же смышленые, смелые! Правду Надя говорила: сами хватаются за жизнь, стараются, впитывают то малое, что дают.
Уходим относительно спокойные. Вообще такие семьи положено посещать раз в месяц. Пахомкина в «острые» периоды приходит каждый день, в затишье – раз в неделю.
«Мне некогда заниматься творчеством или, там, рассадой. Я свою голову "разгружаю" наведением порядка в доме. А лучше и обои в комнате переклеить. Когда выходные относительно спокойные выпадут, могу с сыном ремонт в спальне сделать. А еще торты печь начала. Так, для души, для своих. Ты не думай, люди все хорошие, просто ситуации разные бывают. Им только надо дать руку…»
Людмила Гришина
Во время встречи с космонавтами в Доме офицеров виделся с командиром полетов Алексеем Леоновым. А еще встречал с концертом Аллу Пугачеву! Тогда еще о ней мало кто знал. Она выступала в военных частях, ездила по знаковым местам страны. Старшие подсказали попросить автограф. Она сама взяла у меня военный билет, расписалась прямо на нем и приписку еще сделала: «Удачи тебе, солдат».
Современные технологии открывают нам дверь в прошлое… Благодаря оцифровке экземпляров «Колхозного знамени» (а первоначально именно так она называлась) мы сегодня читаем районную газету 1941 года.
«Наши по трубе зашли в Суджу и погнали ВСУ-шников. Там помощь нужна, лекарств надо много, ребята совершили невозможное…» Такими словами Екатерина Кобзарева начала свой звонок к сестре, которая давно живет в Теплом.
